Балет, вне всяких сомнений, является высочайшей и совершеннейшей формой эротического искусства, разработанной до наших времён. Практически вся эстетика балета исполнена самыми живыми и экзальтированными проявлениями столь греховной и в то же время столь прекрасной человеческой любви. Кульминацией же такой любви в балете совершенно естественно можно назвать pas de deux. Именно в них мы как нигде больше усматриваем идею воссоединения мужского и женского начал, воспетую в веках множеством западных и восточных мистиков и философов. Действительно, каждое движение танцоров pas de deux так или иначе направлено друг на друга, даже когда они находятся на разных концах сцены — они связаны неразрывными нитями взаимного притяжения; когда же они воссоединяются в порыве, исполненном высокого пафоса, мы видим уже не двух отдельных танцоров, а единое целое пару — наиболее идеальное из всех возможных представлений совершенства человеческой любви. Танцоры балета за счёт балетной эстетики совершенно теряют свои мирские очертания и похожи скорее на оживших греческих статуй, чем на актёров, играющих те или иные роли на подмостках. Достаточно бросить самый поверхностный взгляд практически на любое pas de deux, — буквально всякое прикосновение насыщено чувственным вожделением, возведённым драмой на недостижимый для него никакими иными способами уровень. Пластика балета легка и воздушна, как целомудренный весенний поцелуй, а одежда до невозможности обольстительно и в то же время в известной степени воздержанно подчёркивает красоту тела. Балет — это плотская любовь на грани, но именно нахождение на самой этой грани облагораживает и возвышает её. Отдельные аттитюды танцоров, выводящие в воздухе таинственные сигиллы с запечатлённым в них поклонением Эросу, перемежевываются с воистину извечными позами: мужчины, бегущие с женщинами на руках, коленопреклонённые и приникшие к ногам мужчин женщины, лёгкие скольжения мужских ладоней вдоль линии вытянутых женских ног, грациозные объятия — всё это в целом и вырисовывает перед нами без преувеличения тончайший и кристаллизованный эротизм, начисто лишённый всяких вульгарностей, часто встречающихся в иных видах искусства.